Мелкий белый песок противно забивался под когти. Неизвестно откуда дуло в поясницу. Внизу, у подножия скалы, шинигами без энтузиазма резались в кости – кошачьи, судя по черепам. Камень, на котором сидел Рюук, опасно шатался, потому что бог смерти бесперестанно вздыхал.
Невыносимо, думал Рюук. Кости и карты надоели сто… нет, двести… вобщем, много лет назад. Остальные шинигами сплошь зануды и придурки, их даже разыгрывать неинтересно. Убивать людей – тоска тоскливая, да ещё и засмеют. Как-то раз Рюук пытался развить в себе творческое начало и нарисовал в тетрадке портрет шинигами Рем. Видимо, талант у него всё-таки был, потому что настоящая Рем в сравнении с портретом выглядела прехорошенькой… Хоть волком вой, подумал Рюук, и тут мир перевернулся.
И ещё раз! И ещё.
Шмяк! Оказалось, Рюук просто довертелся на шатком камушке. Тот скатился вниз, и Рюук оказался по ту сторону узкой чёрной скалы. Оттуда слышались ленивые комментарии к игре в кошачьи кости. Зато с этой стороны завывал ветер – горячий и ледяной одновременно, какого не бывает в человеческом мире. Песок то и дело вставал над землёй маленькими бурунчиками.
- Да провались оно всё пропадом!!! – завопил обиженный бог смерти, дёрнул с пояса чёрную тетрадку, подкинул в воздух и как следует наподдал её ногой.
Тетрадка взмыла вверх, словно крупная чёрная бабочка, и несколько раз перекувыркнулась. Вихрь подхватил её, рывками унося в сторону; Рюук заворожено наблюдал за этими эволюциями. Не успел он сообразить, куда ветер несёт его имущество, чёрное пятнышко долетело до провала в мир людей и исчезло в нём.
- Вот тебе и раз, - сказал Рюук вслух, машинально отряхивая песок со штанов. Положение. Без рабочего инструмента нельзя никак. А что скажет Энма? Проку от тетрадки, конечно, никакого, разве что рисовать в ней, но без тетради – засмеют. Лететь за старой? А вдруг её уже кто-нибудь подобрал? Достать новую… На это нужно время. А что, если… боги смерти сплошь придурки. Обмануть их – легче лёгкого. А там поглядим.
Блокнот… картонка… уголь…корректор на водной основе – для надписи. Рюук, как и все шинигами, был неравнодушен к канцелярии и всё время таскал с собой множество приятных мелочей вроде карандашей и скрепок. Пригодилось.
…Шинигами, сгрудившись на краю провала в человеческий мир, изумлённо переговаривались.
- Неужели правда подбросил тетрадь людям?
- Да запросто. Ты же знаешь Рюука, от него всего можно ожидать. Ещё и не такое отмочить может.
- Да… я бы не решился…
* * *
Когда Рюук влетел в окно комнаты Ягами Лайта, хозяин был занят: он меланхолично выдёргивал листики из Тетради Смерти и мастерил журавликов. Такого Рюуку видеть ещё не доводилось, и поэтому вместо задуманной речи он произнёс только:
- Ты что делаешь?!
- Журавликов, - охотно объяснил Лайт. – У нас теперь факультатив оригами. Тренируюсь, я же отличник. Но вот, похоже, всё-таки перестарался. Предупреждали меня родители…
- Это же Тетрадь Смерти!
- Тетрадей Смерти не бывает и быть не может. Иначе давным-давно бы нашёлся разумный человек, который перебил бы всех преступников на свете… Вобщем, никаких Тетрадей Смерти нет.
- А шинигами? Боги смерти-то ведь бывают?! – настороженно спросил Рюук.
- Нет. Это ненаучно.
- А я кто?!
- А ты глюк. Я переучился.
Рюук соскочил с подоконника.
- Я докажу! Вот прямо сейчас кого-нибудь впишу в свою тетра… - и потрясённо замолчал. Обычный блокнот с обложкой, раскрашенной чёрным углём – отвлекалочка, муляж для остальных шинигами! Своей тетради у Рюука теперь не было.
- Ну ладно… Не хочется сегодня никого убивать. Но ты попробуй сам! Неужели не интересно?
- Вот ещё не хватало, портить такую красивую тетрадочку! – ухмыльнулся Лайт. – Всё, хорошь листочки дёргать. Я её для контрольных по философии приберегу. Как раз надпись подходящая на обложке, убийственный предмет… - Лайт зевнул. – Ладно, лети, галлюцинация, а я спать пойду. Устал.
Бог смерти пулей вылетел на улицу. За ним выпорхнула стайка бумажных журавликов. Рюук взмахнул крыльями, и ветер ада, ледяной и горячий одновременно, подхватил и закружил белые, причудливо ломанные странички….
* * *
…Журавлик из разлинованной бумаги влетел в открытую балконную дверь на седьмом этаже гостиницы «Tokyo Hotel», сделал круг над столом и спланировал аккурат в тарелку с засахаренными черешнями. Эль вынул летуна из тарелки и взял черешенку. Ему было не до неопознанных летающих объектов. Двумя пальцами свободной руки Эль держал подозрительного вида исчерканный листок. Позади кресла стоял Ватари.
- Ну скажи, - горестно спросил Эль, - кто придумал ежегодные медосмотры для полицейских? И зачем было его проходить МНЕ?! Я никаким боком не отношусь к…
- Ну когда-то ведь надо… - оправдывался Ватари.
- Мы три дня убили на дешифровку. Пришлось подключать экспертов, сам знаешь. И что это, как ты думаешь, оказалось? Это моё заключение с медосмотра. Неужели только здесь, в Японии, врачи пишут так коряво?!
Ватари неопределённо пошевелил плечами.
Рюук, спрятавшийся до времени за занавеской, скосил круглый глаз на листок в пальцах Эля. До половины жёлтоватая бумага была исчеркана совершенно непонятными значками. Ниже крупно, видимо, почерком самого Эля, было написано:
«Невропатолог: остеохондроз».
«Хирург: сколиоз осложн.»
«Стоматолог: !!!!!!!!!!!!».
«Эндокринолог: возм. диабет. Анализы к 15-му» - и длинный список желаемых анализов.
- Интересно, сколько процентов составляет возможность того, что я погибну от диа…
Рюук вылез из-за шторки и улыбнулся. Глаза Эля, и без того огромные, сейчас напоминали чайные блюдца.
- Эта птичка, - указал Рюук на журавлика, - прилетела к тебе из мира богов смерти. Она сделана из…
- Ватари, - неожиданно спокойным голосом произнёс Эль и потянул старика за рукав, - смотри.
- Что, Рюдзаки? – забеспокоился Ватари и вытянул шею.
- Понятно, - вздохнул Эль, захихикал и схватил со стола ручку. Не успел Ватари ни слова сказать, как заключение украсилось диагональной надписью «А ШИЗУ-ТО ПРОМОРГАЛИ!!!»
Через полчаса опечаленный шинигами сидел на крыше, словно нотр-дамская химера. Он хрустел прихваченным со стола яблоком и мрачно смотрел, как Ватари сажает всё ещё хихикающего Эля в машину («Не беспокойся, Рюдзаки, это всё твоё растроение личности. Лечились уже… И не раз…»). «И тебя вылечат, - думал Рюук. – а мне-то куда деваться?»
* * *
…Свет уличных фонарей заливал комнату, играл на узорных рамах зеркал, бликами рассыпался по фотографиям и плакатам на стенах. В огромной постели безмятежно спала Амане Миса, улыбаясь и прижимая к себе что-то плюшевое. Лёгкие занавески приподняло ночным ветром – странным, не то ледяным, не то.. – и вместе с ним в комнату впорхнул уже знакомый разлинованный журавлик. Рюук вообще-то целился Мисе в щёку, но промахнулся – журавлик с тихим шелестом исчез под кроватью. Так, конечно, не годилось: неизвестно, насколько часто Миса-Миса убирает свою комнату и заглядывает ли при этом под кровать вообще. Ругаясь, бог смерти перелез подоконник и запустил лапу под кровать. Миса не шелохнулась.
Минут пятнадцать ушло на поиски. Под кроватью, похоже, находились филиалы одновременно бельевого ящика и мусорного ведра; были там, впрочем, и журналы мод, и золотой браслетик, и долларов пять мелочью, выраженные в разной мелкой валюте. Наконец Рюук сцапал журавлика за краешек крыла, самодовольно ухмыльнулся и поднял голову. Прямо перед его глазами было лицо спящей девушки.
От неожиданности Рюук подскочил кверху на добрый метр.
Миса прижимала к себе точную копию нарисованной Рюуком Рем!
Бог смерти затравленно озирался. С полочек и шкафов, со стола, комода и из кресел на него смотрели жуткие подобия его товарищей, один другого краше. Одноглазые и совсем без глаз, клыкастые, криво, будто «трупным» швом заштопанные игрушки Мисы сотворили чудо: впервые в жизни Рюуку было страшно. Он инстинктивно схватился за фальшивую тетрадку смерти, висящую у тощего бедра, сгрёб журавлика в горсть и боком, словно краб, просочился обратно на улицу.
* * *
«Несчастный я шинигами», - уныло думал Рюук, бредя по ночному проспекту. – «От тетради остался только листок. А люди?.. Где-то я слышал, будто с людьми весело. Наглое враньё. Один спятил, причём, похоже, давно. Второй в меня не верит, так и самому спятить недолго. А девчонки я просто… ну да, боюсь. Ещё чего, жить рядом с такими рожами!» – Рюук вспомнил плюшевую Рем, и его передёрнуло. – «Перебить бы их, чтоб неповадно было… так ведь не хочется.»
В поле зрения мелькнуло что-то белое. Бог смерти поднял голову, но это оказалось просто свежее объявление на столбе.
«Набор групп для сезонных работ в Европе. Сбор яблок. Оплата…»
И Рюук просиял.
